Мертвые мстят. Рассказы американских и английских - Страница 19

Борк почувствовал слабость и понял, что, по-видимому, потерял много крови. Но он продолжал грести. Ничего другого не оставалось. Он должен найти укрытие, прежде чем рассветет. Проток становился все уже и уже. Местами беглецу приходилось проталкивать лодку вперед между плотными стенами из камыша и осоки.

Когда лодка вновь оказалась на относительно широком водном пространстве, Борк решил передохнуть. Он положил весла на край кормы и опустил голову на колени. Течение медленно несло лодку вперед. Лунный свет пробивался к поверхности воды сквозь холодный туман, придавал очертаниям окружающей растительности вид мрачных призраков.

Аллигатор завозился и ударил хвостом за кустом гиацинтов, и Борк вспомнил, что приехал в эти места именно за тем, чтобы запечатлеть на холсте эти удивительно красивые цветы. Но вместо занятия живописью он слишком много выпил виски о салуне, а, когда пришел в себя, выяснилось, что все готово для его повешения.

Сделав несколько гребков, Борк вынужден был вновь передохнуть. Беглец с трудом дышал. Внезапно он сдавленно вскрикнул, осознав, что темные пятна на ногах, руках и груди — всосавшиеся в плоть болотные пиявки. Из горла Борка вырвался вопль, но он тут же зажал грязной ладонью рот. Этих кровососущих тварей нельзя сразу отрывать от тела. Надо подождать, пока они сами насытятся и отвалятся. Бсрк от кого-то слышал, что этих пиявок выжигают сигаретами или eщe чем-то.

Но все же от москитов ему было гораздо хуже. С каждой минутой их облако над ним сгущалось. Москиты слетались отовсюду, привлеченные запахом пота и крови. Назойливо жужжа, насекомые темной массой нападали на него, впиваясь в шею, руки, лицо как маленькие пули. Борк убедился, что ничто не могло их отпугнуть. Резкое движение их не беспокоило. Можно было только стереть их с кожи словно черно-багровый налет. Но беглецу было не до этого. Он продолжал грести.

По обеим сторонам протока стенами изо мха стояли дикие лимонные деревья со сморщенными плодами, напоминающие футбольные мячи. На ветках этих деревьев торчали острые как лезвия кинжала колючки. Борк возненавидел эти места. Если ему удастся выбраться, подумал беглец, он никогда больше не вернется сюда. Никогда не возникнет желания взяться за кисть и краски, чтобы изобразить эту жестокую природу.

Проток вывел лодку в довольно широкое озеро, черная вода которого блестела под луной, словно стекло. Слева от себя он увидел два бледно-желтых огня. Повернув лодку к берегу, Борк вскоре пришвартовал ее напротив слабо горевших костров.

Он сразу же нашел тропинку, ведущую к домику шерифа и, пройдя по ней минуты три, увидел выкрашенное белой краской дощатое строение, крыша которого была покрыта пальмовыми листьями. Свет проникал наружу сквозь бамбуковые занавеси на окнах. Борк приготовился постучать в дверь, но она внезапно открылась. Издавая хлюпающие и стонущие звуки и чуть не упав, споткнувшись о порог, беглец ввалился вовнутрь прямо из темноты навстречу ослепившему его свету.

Борк некоторое время молча стоял, пошатываясь посредине комнаты. Его глаза медленно привыкали к свету нескольких ламп.

Шериф, в рубашке с отложным воротником, домашних брюках и в шлепанцах на ногах, отошел от двери и уселся в большое кожаное кресло. За его спиной стояла кожаная кушетка, рядом с которой в стене размещался незажженный камин. В комнате раздавался приглушенный гул кондиционера. Борк несколько раз жадно вдохнул прохладный воздух. Бледное лицо шерифа ничего не выражало.

— У вас потрепанный вид, — сказал полицейский.

Борк попытался усмехнуться, но его лицо, вздувшееся от укусов москитов, будто окаменело. Он почувствовал, что вновь весь дрожит. Ни один из мускулов не повиновался.

— Я неважно себя чувствую, — ответил художник. Звук собственного голоса поразил Борка Он походил на странный свист.

Ноги Борка подкосились, к, чтобы не упасть, он сделал неуклюжий шаг вперед, ухватился рукой за спинку кушетки и только тогда увидел тело, лежащее на полу.

Борк тупо уставился на труп, поначалу ничего не соображая. У ног лежала довольно пожилая женщина, но очень, очень толстая. Он никогда раньше ее не видел. Но, если бы и видел, то не узнал: половина лица представляла собой кровавое месиво. Очевидно, ее убили железной кочергой, валявшейся рядом с трупом.

Находившийся почти на грани полного изнеможения Борк почувствовал себя еще хуже, словно что-то внутри оледенело.

— Это моя жена, — спокойным тоном сказал шериф, — Лаура. Вы помните, я вам о ней рассказывал.

Когда Борк отвернулся от Лауры, он увидел, что шериф набирает номер телефона. В другой руке полицейский держал револьвер. Дуло было направлено в сторону беглеца.

— Вы можете отправить своих ищеек в конуры, — сказал шериф кому-то. — Убийца отыскался в моем загородном доме. Да, тот самый Борк. Я отсутствовал, занимаясь ночной рыбалкой, когда он ворвался сюда. Но я опоздал. — Тут голос шерифа чуть дрогнул. — Лаура была одна. Он набросился на нее. — Шериф глубоко вздохнул. — Он убил мою жену. Я думаю, кто-то сказал ему, как найти дорогу сюда. Он, видимо, рассчитывал отсидеться здесь или взять в заложники одного из нас. Но когда он увидел Лауру, этот маньяк, я полагаю, не смог сдержать себя. Нет. Вам уже нет необходимости торопиться. Убийца не причинит больше никому вреда. Я позаботился об этом. И сэкономил нашему округу немного денег.

Шериф опустил трубку, затем посмотрел на Борка.

— Я помог вам бежать из тюрьмы. И вы теперь помогли мне. Значит, мы квиты.